Сидни
Пол: самец.
Возраст: 15 лун.
Вид: обыкновенный волк.
Стая: Мертвого Неба.
Должность: остальной.
Внешность: ласкающее ухо окончание «-ни», со временем закрепившееся в имени, в действительности имеет место быть, так как обладатель оного — тварь мелкая, бойца не напоминающая, и волкам, что уже достигли звания «матёрый», до груди едва в высоту доходящая. «Си-и-и-идни» — протяжное и насмешливо-ехидное, не могущее не вызывать ассоциаций с угловатой мордой, озаряющейся уродливой широкой улыбкой в сорок зубов... ах да, в количестве явно меньшем положенного. Клык и резец с верхней челюсти упали в сыру землю около полутора месяца назад, и неловкий Сидни, что по нелепой случайности ударился о ствол непокорной сосенки, проводит языком про пустеющим желобкам, словно надеется на чудесное возвращение утерянных орудий на круги своя. Сидовый лик остроскулый пусть и терпим для соплеменников, да в желании оный о кладбище валунов раздробить никто им не отказывает, напротив, на те мрачные мысли подталкивают честных волков шакальи омежковы манеры.
Огромные очи, некогда бывшие цвета запревшей листвы и гайморита, а ныне бесцветны с блуждающими в параноидальной манере зрачками, казалось бы, не могут умещаться в столь узком черепе, внутри себя носящим еще и зачатки обросшего мхом мозга, зорко следят за складыванием ситуаций в здешних реалиях, и последующим вытеканием информации в его лопоухие раковины, приютившие пусть не десяток, но бесноватую тройку ушных клещей. Паразитами мир его полнится: хилые костные хребты острые, обтянутые мышцами, сухожилиями, длинными трубками венными, а сверху шкурою драною прикрытые, сие всё во владении гельминтов, блох бешеных. Волос на шерсти его грубый, серого цвета со светлыми, делающими в общей блеклости нулевой значимости прореху, вкраплениями. Нежной симпатии не знавали и рахитичные тощие лапы со стопами, некогда стёртыми в кровь, а сейчас попросту доставляющими небольшие неудобства.
Характер: готов вечно подчиняться, беспрекословно внимать каждому слову доминанта, мямля недовольства неразборчиво, но всегда не громче тишины пред бурей, дабы избежать насилия, в тайне от себя самого так любимого и желанного. Лишен понятий о верности, о возвышенном, о любви, о юморе любого характера. Хранит священное молчание в своей угнетённой манере, но стоит его извечной меланхолии треснуть от вмешательства инородного тела, то говорит он, будто прилагает усилия, плюется словами, но не ядовитыми-жгучими, а тихими-безмятежными, но неприветливыми, не несущими в себе толики теплоты душевной. Искажает своими попытками улыбнуться (или оправдать своё жалкое сосуществование с «высшими волками») понятие о проявлении дружелюбия, ибо улыбка его — лишь кривое, уродливое подобие. Никогда не испытывал ярости, бешенства или злобы, но понятие о ненависти ему знакомо — Сидни пропитан ненавистью. Ублюдочность его натуры выражается в любви к истязанию брата своего меньшего, голубка нерасторопного али мышь дородную, отъевшуюся в амбарах. В те мгновения быстротечные движим он не первозданным любопытством, но желанием отвести душу. Извечные нервозные оглядывания по сторонам в поисках незримого, затаившегося потенциального источника опасности — ныне привычка, «в порядке вещей». Незрячие глаза что-то высматривают средь дремучего леса во время послеобеденной беседы, однако сие легко списывается соплеменниками на околомышление. Рельефы разума сидова путаны, замутнёны надуманными страхами, но отнюдь не упрямы — мягки и податливы, что растаявший в младых ручонках пластилин.
Биография: он — выродок ублюдочного, грязного племени, не мнящим себя невесть кем, но являющимся низом. В полной мере осознавали свою ничтожность из поколения в поколение, словно впитали ту с молоком матери, ни один из клана не стремился самосовершенствованию, а он не стал исключением. Предыдущие выродки целиком состояли из не глотнувших кислороду склизких комков, а Сидни повезло, Сидни, что третьим выкормышем на свет явился, выжил, пусть и бесплодным является поныне. Дитя порока и шалости, как и еще двое подобных, он не страдал от неопытности собственных родителей, считал, что так и положено, что можно забеременеть, будучи младой дурой, ничего зазорного в этом нет. Сидни младший, он — не самец, а прислужник, чьи интересы, впрочем, имели место быть во внимании родителей. В упрямые рельефы разума братьев и сестер своих трудно было вбить что-либо здравое, те, вопреки повадкам клана, метили в свет высший, что казалось нелепым и забавным при аморальности и грубости их. Сидни же встать на любое деяние могущий, не скрипя при этом зубами злобно, ибо еду надобно добывать для племени, выполнял долг свой исправно, покуда не ослеп совершенно. Обречённый на вечное проживание в качестве супруга темноты, он покорно переносил тихие насмешки, улавливаемые чуткими кроличьими ушами, взращивая в себе заботливо ком ненависти, встающий каждый раз поперёк горла.
